Румыния – Россия: назад в будущее

О сегодняшних чаяниях румынских мебельщиков и усилиях, которые они предпринимают по возрождению двусторонних отношений с Россией, рассказывает Аурика Серени, президент Ассоциации мебельщиков Румынии (APMR).

МБ: Госпожа Серени, наши государства роднит общее социалистическое прошлое. С момента падения коммунистического режима в Румынии минуло почти 24 года. Чего добились румынские мебельщики за это время?

— Если вкратце, то мы заново, фактически с нуля, отстроили экспортно ориентированную промышленность в новых макроэкономических условиях. Согласно данным CSIL, Румыния занимает всего лишь 49-е место в мире по объёмам внутреннего потребления мебели, но при этом 13-е — в рейтинге мировых экспортёров. Мебельщики сегодня обеспечивают 1,4 процента валового внутреннего продукта Румынии (и мы считаем эту долю относительно низкой), но вместе с тем — 3,15 процента национального экспорта, который растёт быстрее, чем экспорт промышленных товаров в целом. За прошлый год на внешний рынок ушло почти 78 процентов выпущенной в стране мебели: продажи мебели за рубеж в четыре с половиной раза превышают объёмы импорта, а позитивный внешнеторговый баланс — 1 миллиард евро. При том что период с 2009-го по 2011 годы мы вообще-то называем кризисным: производство падало в пределах одного-пяти процентов в год, и только в 2012-м снова начался подъём — плюс 2,7 процента. Столкнувшись с трудностями на внутреннем рынке, фабрики бросили все силы на экспортный фронт, и в 2010–2011-м темпы роста экспортных поставок выражались двузначными числами.

У нас влиятельная отраслевая ассоциация. К нам прислушивается и нас поддерживает правительство — министры лично посещают деловые конференции и круглые столы, которые мы организуем для мебельщиков. Несколько ведущих выставочных операторов объединились и сумели договориться, для того чтобы у участников рынка была сильная национальная выставка вместо нескольких разрозненных, слабых. Информационное поле формируют два солидных специализированных журнала, которые выпускаются одной редакцией — вашими коллегами по Международному альянсу мебельных изданий. В общем, достижений немало, и, я считаю, нам есть чем гордиться.

МБ: Показатели, которых достигла румынская мебельная отрасль, действительно впечатляют. Но чтобы выйти на такие результаты, не достаточно просто поменять правила игры — объявить в стране рыночную экономику вместо социалистической…

— Конечно, нам пришлось менять всё: и склад мышления, и подходы к ведению бизнеса. С нуля строился не только экспорт — вся промышленность. Это был длительный процесс, который занял не один год. После румынской революции 1989-го мы очутились в чистом поле: появилась рыночная экономика, но не было рынка как такового. Каналы розничных продаж внутри страны, которые до сих пор централизованно развивало государство, оказались раздроблены — возникло множество независимых ритейлеров, не владеющих маркетинговыми инструментами. На фабриках ощущался острый дефицит навыков кризисного управления. В течение десяти лет, последовавших за этим, ряд крупных мебельных компаний реструктурировались и распались на мелкие предприятия. Судьба их сложилась по-разному — кто-то закрылся, кому-то удалось выжить. Глядя на это с высоты прошедших лет, можно отметить: выжили те, кому удалось сохранить коллектив — ценные высококвалифицированные кадры, знакомые с производственными технологиями так же близко, как друг с другом. Именно такие предприятия сумели подняться на ноги, а уже позднее, в конце девяностых, модернизировать технологическую базу и выйти на новые рубежи в развитии.

О технологических возможностях румынских мебельщиков говорит тот факт, что страной-лидером в потреблении нашей мебели стала Германия — взыскательный и жёсткий рынок, на котором торговые операторы диктуют цены, а от поставщика требуется известная гибкость, умение быстро перенастраивать производственные параметры, выпуская серийный продукт. Добавлю, что на германском рынке наибольшим спросом пользуется отнюдь не классическая мебель, с которой Румыния традиционно ассоциируется у россиян, а абсолютно трендовые, минималистичные коллекции с применением самых современных материалов в конструкции и отделке.

МБ:Сегодня румынское правительство активно поддерживает мебельную промышленность. Всегда ли было так?

— Что вы! До 2002 года о существовании мебельщиков в правительстве никто не знал. А знакомство состоялось вот как. В 1999 году премьер-министром стал Мугур Исэреску, экономист, на протяжении предыдущих девяти лет возглавлявший Национальный банк. Премьером он пробыл меньше года, но за это время Румыния начала переговоры о вступлении в Евросоюз. И именно господин Исэреску принял решения, которые спасли румынскую экономику в очень нестабильный период конца девяностых — начала двухтысячных, когда ей угрожал полный коллапс. Одной из его идей стал налог на прибыль с экспортных продаж в размере 5 процентов, тогда как номинальная ставка оставалась на уровне 25-ти. Таким образом, компании, нацеленные на сбыт за границу, получали серьёзные финансовые преференции.

Позднее на переговорах с Евросоюзом было заявлено, что созданные условия не удовлетворяют требованиям экономической интеграции в ЕС. Правительству пришлось отказаться от этой меры, показавшейся европейцам дискриманционной. В ЕС, однако, предложили другое решение. И в 2002 году был принят важнейший для нас закон №120, которым регламентируются правительственные субсидии на продвижение за рубежом. Финансовая поддержка была предложена не только тем компаниям, которые уже активно торговали с другими странами, но и всем, кто хотел начать с чистого листа. Разумеется, это касалось не отдельно взятой мебельной отрасли, а промышленности в целом: мебельщики просто по максимуму использовали представившиеся возможности. Программа реализуется до сих пор, и она очень успешна. А господин Исэреску, кстати, по-прежнему возглавляет Национальный банк Румынии и в силу своих заслуг в деле развития экономики пользуется огромным авторитетом в обществе.

МБ:Как работает механизм субсидирования в мебельной отрасли?

— Всё просто: у нашей ассоциации есть лист приоритетных международных выставок, в которых румынские производители должны принимать участие ежегодно. Три главных события — это Кёльн, Милан и Москва. Что бы ни случилось, мы формируем национальные экспозиции в этих городах, и участие в выставках наполовину оплачивается правительством. В то же время мы стремимся присутствовать на большем количестве экспосалонов, поэтому дополнительно ведём лист ожидания: в него может попасть любая международная выставка, участвовать в которой выразят желание хотя бы 7 румынских компаний. Субсидии на участие в таких мероприятиях из листа ожидания выделяются по мере возможности. Так, в 2007 году мы участвовали в девяти зарубежных показах. В кризисные годы субсидии сократились, и в 2013-м профинансировано семь выставок. На 2014-й министерство экономики одобрило только четыре. Времена непростые, но в условиях постоянно растущего экспорта наша ассоциация, само собой, борется за большее.

МБ:Сильная отраслевая ассоциация — ещё один козырь румынских мебельщиков…

— Да, и это главное связующее звено, которое помогает выстроить отношения между мебельной индустрией и исполнительной властью. В прошлом году ассоциации исполнилось 20 лет. Все эти годы мы не ограничивались одной лишь формальной деятельностью. Участие мебельщиков в правительственной программе поддержки экспорта, собственная национальная мебельная выставка BIFE-SIM, где мы выступаем соорганизаторами, — безусловные достижения. Очень важно, что ассоциация входит в состав правительственного совета по развитию экспорта и может лоббировать там интересы своих членов. Нами разработана специальная программа, нацеленная на помощь малым и средним предприятиям — и таких в стране большинство — по вопросам сертификации. Все понимают, что только компании, сертифицированные по современным стандартам качества и безопасности, могут быть конкурентоспособными за рубежом. И мы участвуем в рассмотрении таких заявок, даём фабрикам соответствующие советы и рекомендации. Результат — мебельные предприятия в Румынии лидируют по количеству выданных сертификатов среди всех промышленных отраслей.

МБ:Существуют ли какие-то национальные программы по подготовке кадров?

— Рабочие кадры готовятся в профессиональных лицеях и техникумах. В Румынии эта система работает всё так же эффективно, как и в прошлом — с той лишь разницей, что мебельные предприятия теперь выступают спонсорами образовательных программ, конкретных учебных заведений. А учебные заведения, кстати, входят в структуру нашей ассоциации.

Бизнесу это дало возможность участвовать в разработке учебных планов, фактически — размещать заказ на кадры, в которых имеется потребность. Образовательные учреждения, в свою очередь, остаются в курсе актуальных изменений на рынке, имеют доступ к любым современным технологиям, на которые и «затачиваются» молодые работники.

Есть специализированные училища, есть высшие учебные заведения: скажем, серьёзная кузница кадров для отрасли — Трансильванский университет в городе Брашове, где действует факультет мебели и деревообработки. С точки зрения дизайна очень активен Архитектурный университет: он организует соревнования молодых дизайнеров, и могу сказать, что конкурсные объекты не оторваны от рынка, от реальных возможностей и потребностей мебельщиков: на финальном смотре в рамках национальной выставки лауреаты представляют образцы, выпущенные мебельными фабриками. Мы даже включаем эти изделия в свои национальные экспозиции на знаковых международных показах, таких как imm cologne или i Saloni, чтобы продвигать молодой румынский дизайн наравне с продукцией крупных фабрик. Подготовку кадров и профессиональные конкурсы финансируют румынские предприятия — GP Sofa, Lemet, Casa Rusu, Sofaworks, Famos, European Heritage, Transilvania Production, Fort, Overta, Theta и многие другие, — а также транснациональные концерны вроде Egger и Kronospan.

МБ:Возвращаясь к отношениям румынских мебельщиков с Россией: потеря советского рынка в девяностые годы была, очевидно, одной из самых серьёзных?

— Это действительно так. И первое, что попытались сделать румынские мебельщики в новых рыночных условиях, — возобновить торговлю с Россией. В коммунистический период на всю мебельную отрасль была только одна организация — разумеется, подконтрольная правительству, — которая имела право вести внешнеторговую деятельность, в том числе с Россией, — Tehnoforestexport (компания существует и сегодня, но, конечно, давно не монополист в своём деле). Мебельным предприятиям, оказавшимся в частной собственности, пришлось развёртывать собственную маркетинговую активность за рубежом, и для них это было совершенно в новинку. По старой российско-румынской дружбе, они, конечно же, рассчитывали на успех в России.

Да, сегодня все понимают, что тогдашний рынок в постсоветском пространстве был ничуть не более развитым, чем в Румынии. И всё же опыт первых прицельных экспортных поставок в 1993–1994-м оказался для румын, мягко говоря, обескураживающим: наши фабрики отгрузили российским ритейлерам мебели на общую сумму несколько миллионов долларов, но не взяли за это стопроцентную предоплату. Большинство из них больше не видели ни своей мебели, ни денег: размер недополученной выручки оценивается в 4 миллиона долларов. Серьёзная потеря для молодого, слабого рынка, только пытающегося встать на ноги. И эта история, безусловно, сказалась на доверии румынских мебельщиков к российскому направлению.

Далее включился языковой фактор: на протяжении десятилетий румыны в обязательном порядке учили русский язык в школах, и на большинстве фабрик коммунистических времён директора свободно изъяснялись по-русски. После революции, как по волшебству, русскоговорящие сотрудники исчезли — не только из мебельной отрасли, с рынка вообще. Причина, я думаю, в том, что знание языка насаждалось искусственно, и как только необходимость учить его отпала, язык забыли за пару лет.

В конечном счёте румынские фабрики перестали налаживать новые контакты с Россией, а вместо этого сосредоточились на поставках в западные страны — Германию, Францию, Италию, — которые к тому же стали для нас более доступными с точки зрения логистики. Вплоть до недавних пор многие производители предпочитали наращивать экспорт за счёт устоявшихся связей именно с этими развитыми рынками.

МБ:Но времена изменились?

— Изменились времена, румыны упрочили свои позции в производстве и маркетинге, поменялись, в том числе, и условия работы на российском рынке. И, скажу вам, русский язык на румынских предприятиях снова в моде: его учат директора, на развитие экспорта приглашают русскоговорящих управленцев. А всё потому, что теперь для этого есть реальные экономические стимулы.

Выходить на российский рынок с собственными розничными площадками для нас дороговато — сами знаете, какие арендные ставки в Москве. Поэтому в последние годы румынские фабрики заняты поиском подходящих сбытовых партнёров в России. Порог входа на рынок довольно высок, и это объясняет ту осторожность, с какой румынские компании подходят к делу. Поиск ведётся медленно, но целенаправленно. Все понимают: как только мы возьмём оставшиеся барьеры, перед румынскими поставщиками откроется рынок с огромными возможностями.

Повторюсь, участие в российской мебельной выставке для нас сегодня приоритет. В этом году мы вновь формируем национальную экспозицию на «Мебели». Спрос со стороны румынских компаний велик — в Москве свою продукцию представят 23 фабрики. Для этого нам требовалось 1260 квадратных метров, но, к сожалению, цены в Экспоцентре растут: в 2012-м мы платили 260 евро, теперь — 300 евро за «квадрат». В связи с этим желаемое количество метров выбрать не сможем, потянем только 600. Но так или иначе — выставимся.

У меня есть статистика за первые пять месяцев этого года: мебельный экспорт из Румынии в вашу страну вырос на 28,5 процента. По результатам прошлого, 2012-го, — на 71 процент! Хотя абсолютные объёмы всё ещё сравительно низкие — 40 миллионов евро. Конечно, за прошедшие десятилетия мы могли бы добиться большего. Цифры могли быть более впечатляющими, а значит — в чём-то мы недоработали.

Сейчас экспорт румынской мебели в Россию лишь незначительно превышает объёмы, которые идут в соседние страны бывшего соцлагеря — Венгрию, Чехию или Словакию. Если же сопоставить наши продажи на российском рынке с другими быстрорастущим направлениям, то выяснится, к примеру, что в Бельгию, страну с 11-миллионным населением, мы уже поставляем на 50 процентов больше, чем в 150-миллионную Россию.

О причинах, с которыми это связано, я уже рассказала. К счастью, сегодня все эти препятствия — в прошлом. Динамика поставок в Россию — стабильная и высоко положительная. Полагаю, года через три мы возьмём планку в 100 миллионов евро.

29 сентября 2013 (№122)