Полный апгрейд

Кирилл Чебурашкин, заведующий кафедрой «Дизайн мебели» в МГХПА им. Строганова, стремится развернуть учебный процесс от индивидуального проектирования к промышленному. Дипломные проекты выпускников Строгановки 2014 года иллюстрируют изменения, происходящие в старейшем профильном ВУЗе.

МБ: Кирилл Николаевич, кафедра «Дизайн мебели» МГХПА им. Строганова регулярно принимает участие в мебельных выставках. У всех профессионалов отрасли есть реальная возможность оценить работы студентов ВУЗа. Довольно долго кафедра представляла подчёркнуто индивидуальные, нетиражируемые проекты. Однако последние ваши экспозиции, в первую очередь, конечно, стенд Строгановки на SaloneSatellite, показали: нынешние студенты Академии настроены на промышленное проектирование куда больше, чем их предшественники. Перемены впечатляют! С чем связано обновление кафедры, и почему вы взялись за реформы именно сейчас?

— Вообще, «Дизайн мебели» — это старейшая кафедра современной Строгановки. Строгановское училище, воосозданное в 1945 году состояло из двух факультетов: металлообработки и обработки дерева. Чувство преемственности, уходящее к самым корням Строгановки, конечно, очень обязывает, но это не значит, что кафедра не готова к реформам. Да, на протяжении долгого времени наша кафедра была встроена в систему советского мебельного производства. Тогда структура всей отрасли была предельно прозрачна: существовал ВПКТИМ, который проектировал гарнитуры и стенки для советских граждан, и по его проектам работали все мебельные комбинаты СССР. А Строгановское училище снабжало проектный институт кадрами. Почти с каждого выпуска кто-то уходил работать именно туда. Соответственно, и программа обучения на кафедре была выстроена согласно требованиям этой организации: студентам закладывались те знания, которых требовало государство. С наступлением девяностых развалилась плановая система в мебельной промышленности, крупные комбинаты или закрылись, или распались на мелкие фабрики, а ВПКТИМ перестал существовать. Стало ясно, что и кафедре Художественного проектирования мебели, как она тогда называлась, нужно меняться. Другое дело, что в постперестроечном хаосе никто толком не понимал, куда бежать, каких перемен требует новый рынок. Не стало крупных заказчиков и было не вполне ясно, на кого ориентироваться и для кого готовить специалистов. К концу девяностых появилось много молодых фабрик, созданных с нуля, но и им дизайнеры оказались не нужны. Производителям намного выгоднее и безопаснее было копировать немцев и итальянцев. Фактически 10 лет кафедра выпускала людей «в никуда».

С другой стороны, в это время появилось много работы в области индивидуального проектирования. Основным способом найти заработок для выпускников кафедры стало выполнение частных заказов на проектирование уникальной мебели. Вслед за меняющимся рынком трансформировалась и программа кафедры.

Однако сегодня ситуация на рынке снова начала меняться. Период становления мебельной отрасли завершён. Российские фабрики встали на ноги, переоснастили и переоборудовали цеха и начали искать новые возможности для реализации своего потенциала. В связи с этим, спрос на специалистов в области промышленного дизайна последние пять лет стабильно растёт. И мы, в свою очередь, постепенно перемещаем фокус с индивидуального на промышленное производство при подготовке студентов.

МБ: А почему не получалось подстроиться под рынок раньше? Что-то мешало изменить программу обучения, скажем, три-четыре года назад?

— В первую очередь, оборудование. У кафедры до последнего времени не было нормальных мастерских. Верстак, пила и рубанок — вот «машинерия», которая была доступна студентам. Теперь же в их распоряжении современные станки с ЧПУ, лазерные станки и 3D-принтеры для прототипирования предметов мебели и элементов фурнитуры. Новой мастерской только два года, но тем очевиднее разница: сегодняшние второкурсники, которые с самого начала были вовлечены в полноценный, с точки зрения технологий, процесс производства, уже опережают коллег с четвёртого и пятого курсов. Когда в нынешнем году компания Cosmit, организатор i Saloni, предложила нам стенд на SalonSatelite, мы взяли в Милан, в основном, работы второкурсников.

Бумажного проектирования недостаточно, чтобы подготовить грамотного дизайнера. Можно сколько угодно показывать студентам фотографии станков, рассказывать им про технологии, возить на фабрики и заводы. Однако, если не дать студентам возможности самостоятельно довести их идеи до промышленных прототипов, воспитать полноценных специалистов не удастся. Начинающий дизайнер должен получить опыт корректировки проектов с учётом требований производства: конфигурации конкретных фрез, параметров оборудования и способов изготовления той или иной детали. Иначе всё, что он сможет, после получения диплома, — рисовать красивые картинки.

Сегодня итог любого проекта на кафедре — не только 3D-визуализация с конструктивными чертежами, но и набор файлов, позволяющих изготовить этот предмет на современных станках с ЧПУ. Мы настойчиво требуем от студентов, чтобы они представляли на защите эргономические макеты своих работ и прототипы в натуральную величину. В процессе подготовки проектов ребятам приходится уделять внимание вопросам тиражного производства и фокусироваться на деталях, важных потенциальному производителю. Понятно, что реальный заказчик в любом случае адаптирует проект под свои возможности и своё оборудование, но крайне важно, чтобы дизайнер в принципе умел разговаривать с производителем на одном языке.

Мы много ездили по западным дизайнерским и архитектурным ВУЗам, были в Финляндии, были во Франции, в Италии, в Америке. Все крупные и авторитетные школы объединяет одно: там есть современные производственные мастерские, где студенты проходят полноценную практику. В России с этим пока сложно. Своей мастерской нет даже у МАрхИ. 

МБ: Выходит, что главный козырь Строгановки, ваша возможность выделиться на фоне других российских ВУЗов — оборудованная мастерская и «промышленный» подход?

— Принципиальных моментов, которые мы активно развиваем, два.

Действительно, главная задача — сделать нашу мастерскую маленькой копией современной фабрики. Особенно с учётом того, что многие российские мебельные производства сегодня оснащены первоклассным оборудованием.

Вторая задача — максимально развивать сотрудничество с действующими предприятиями. Мы стараемся как можно больше включать технические задания реальных мебельных производств в учебный процесс. Всё чаще к нам обращаются представители фабрик с просьбой разработать проекты для массового производства, и это очень полезный формат сотрудничества для учебного заведения, подобного нашей Академии.

Мы стремимся к тому, чтобы студенческая курсовая или дипломная работа стали не просто страницей в портфолио, а превратились в реальный продукт, когда «научными руководителями» студента выступают не только преподаватели, но и специалисты производственных компаний.

Не первый год кафедра сотрудничает, например, с Pointex. По техническому заданию компании один из наших дипломников разработал коллекцию мебели для офиса «Бостон». Работа над проектом велась по всем правилам: от первоначальных эскизов до создания прототипа. Автор столкнулся со строгими ограничениями заказчика. Пришлось обращать внимание на те параметры, которые в прежние годы студенты игнорировали: ценовую нишу, компактность упаковки, портрет потребителя, логистику... Начать всерьёз решать такие задачи может заставить только реальный заказ.

Кстати, именно с этими проблемами мы столкнулись сами, когда повезли экспозицию кафедры «Дизайн мебели» на SaloneSatellite. За неразборные объекты, которые были неудобны для транспортировки, студентам пришлось платить отдельно: такие экспонаты попали в разряд «негабаритного груза». Зато тем, чья мебель компактно складировалась в разобранном виде, доплачивать не пришлось. Поучительная поездка вышла, во всех смыслах.

МБ: А кроме Pointex были какие-то совместные проекты с крупными мебельными фабриками?

— Например, с компанией Forester. Бренд, специализирующийся на производстве и продаже аксессуаров для пикников, планировал выйти на рынок outdoor-мебели. Нас попросили разработать модель шезлонга для отдыха на открытом воздухе. В итоге, в рамках дипломной работы был создан оригинальный проект шезлонга со складным капюшоном, который, по идее, уже должен продаваться в магазинах.

Очень интересным был опыт сотрудничества кафедры с компанией «ИТС-Сауна», которая занимается производством и продажей современных саун. Компания объявила конкурс на разработку коллекции банной мебели: шезлонги, вешалки, табуреты. Помимо создания яркого образного решения, главным условием заказчика было — адаптировать изделия под то оборудование, что уже есть на фабрике. Проекты были выполнены студентами второго года обучения в рамках курсовой работы. По итогам конкурса заказчик отобрал сразу три наших проекта. Сейчас они находятся в стадии запуска в производство.

А для компании «Мандарин» в рамках дипломного проектирования была создана линейка корпусной мебели. Оригинальный проект для гостиной потом с большим успехом выставлялся в рамках экспозиции кафедры «Дизайн мебели» на международной выставке «Мебельный клуб 2012».

МБ: Может, были совместные проекты с производителями мягкой мебели?

— В мягкой мебели у нас пока реализованных проектов нет.

И дело даже не в сотрудничестве с фабриками. Сама кафедра пока не очень готова. Мы, к сожалению, до сих пор не располагаем даже своей швейной машиной. Крою тоже учить пока некому. Это следующий этап.

Выпускник нашей кафедры Аркадий Никоноров уже почти 15 лет работает ведущим дизайнером компании Anderssen. Я всерьёз думаю уговорить его читать лекции студентам Строгановской академии.

МБ: Поддерживает ли вас чем-то мебельная отрасль? Неужели никто из «крупняков» рынка не предлагает свою помощь? Хотя бы в покупке оборудования. Ведь в профессионализме ваших выпускников должны быть заинтересованы, в первую очередь, фабрики.

— Производителей мебели, по-моему, трудно в чём-то упрекать. У них мало информации. И, вероятно, пока недостаточно доверия к нам как к институту. Однако ситуация меняется на глазах. Ведь в России специалистов в области дизайна мебели готовят только два ВУЗа: наш и питерская «Муха». На двоих мы выпускаем, в лучшем случае, двадцать человек ежегодно.

После обучения выпускники Строгановки хотят устроиться на хорошую работу, это естественно. Имеют значение такие обстоятельства, как условия труда и удалённость места жительства от места работы. Многие перспективные мебельные фабрики расположены за пределами Москвы, и если иногородние студенты легко соглашаются переезжать на новое место, то москвичи на это, по понятным причинам, не идут. С другой стороны, любому студенту важно, чтобы его работа была ему интересна.

До недавнего времени часто случалось так, что молодой дизайнер нанимался на производство и получал задания, с которыми может справиться (после проведения короткого инструктажа) человек с улицы. Отучившись шесть лет в дизайнерском ВУЗе, молодой специалист всё же рассчитывает использовать свои знания как-то иначе. Если дизайнер видит, что в индивидуальном проектировании возможностей для самореализации больше, он идёт туда. Но я верю, что прогрессивных работодателей, способных загрузить наших выпускников по-настоящему интересной работой, становится всё больше.

Сейчас адекватных, здравомыслящих дизайнеров на рынке труда не так много, но мы активно работаем над тем, чтобы уже через пару лет они начали появляться. Недавно шестилетняя программа обучения была заменена четырёхлетней. Многие высказывают опасение, что эти перемены скажутся на качестве образования. Однако, на мой взгляд, 4 года — идеальный срок, чтобы студенты успели получить все необходимые практические знания — освоили 3D MAX, AutoCad, Solidworks, научились составлять файлы для станков с ЧПУ и грамотно делать обмеры, — но ещё не успели подхватить звёздную болезнь.

МБ: Может быть, существуют дополнительные стимулы и методы, которые помогают перевести амбиции студентов из «частного» сектора в производство? Вы готовите ментально своих выпускников к работе на фабриках? Возможно, рассказываете, что «поток», «конвейер» — это особенно почётно?

— Конвейер — это самое сложное, что есть в дизайне. Нужно чувствовать в себе силы, чтобы обслуживать поточное производство и получать от этого удовлетворение. Это высший пилотаж в профессии, который не может сравниться с индивидуальным проектом, сделанным для клиента с Рублёвки. Естественно, мы готовим студентов к тому, что именно такая работа может стать высшей точкой в их карьере. Эта мысль прививается с первого курса.

Но, опять же, начинающему дизайнеру проще поверить в неё, если он увидит интересные задачи, почувствует определённую свободу. Перерисовывание мебельных «стенок» с западных образцов — не тот будоражащий воображение опыт, которого ждёт молодой автор. Однако, если фабрика созрела пригласить дизайнера именно как креативную единицу, если поняла, что такой специалист ей действительно нужен, мало того, если фабрика дозрела до мысли, что главным дизайнером не должен быть директор компании или его жена, — это работодатель мечты!

МБ: Есть ли у ваших студентов какая-то профессиональная практика, кроме работы в мастерских?

— Да, конечно. В рамках летней практики второкурсники и студенты третьего курса посещают мебельные производства Москвы и Московской области. Площадки почти каждый год новые, но с некоторыми фабриками у нас тесная дружба много лет. Ученики знакомятся с производством, изучают оборудование, пишут отчёты с описанием станков, технологий и так далее. Хотя нам бы хотелось немного другой практики. Мы уже готовы предложить предприятиям новый вариант сотрудничества: чтобы мы не просто приезжали, смотрели и конспектировали, но и получали ТЗ на какой-то продукт. Например, месяц на разработку предмета мебели с учётом возможностей оборудования, имеющегося в цеху.

МБ: Часто мебельщики сознательно подстраиваются под усреднённые вкусы клиентов, в надежде на высокие продажи. Дизайнерский «цех», наоборот, проявляет предельную принципиальность в вопросах стиля и креативности. Два лагеря, кажется, совсем не готовы идти на компромисс. Может, всё же, учиться договариваться?

— Конечно. Чувство клиента и умение сотрудничать с мебельным производством — необходимые навыки для дизайнера. Не освоив эту науку, ты не можешь в полной мере называться профессионалом. Точно так же, как не может называть себя мебельщиком фабрикант, думающий исключительно о коммерции, а не о продукте.

Талантливый креатор способен предложить концепцию, в которую поверит сначала производитель, а потом и покупатель. Умение нестандартно смотреть на стандартные задачи — главное в профессии дизайнера.

Любой дизайн — это прежде всего способ повысить конкурентоспособность продукта. Если задача требует компромиссного подхода, нужно подчиниться. В нашей стране культура взаимодействия дизайнера и производителя ещё не созрела. Мы упрекаем друг друга в некомпетентности и косности. Но обе стороны, объективно, учатся выстраивать грамотные взаимоотношения. Когда мы, наконец, найдём друг друга, я думаю, возникнет вдохновляющий, взаимовыгодный и плодотворный союз.

Интервью подготовила Катерина Бобровская

15 сентября 2014 (№130)