Юрий Саркисян, Председатель Совета директоров АООТ МКО «Севзапмебель»

«Можно еще взять рынок! Есть еще столько покупателей, за которых стоит побороться..."

Юрий Артемович, часто приходится слышать, что отечественная мебельная промышленность нуждается в поддержке и защите, что многие предприятия слабы, неустойчивы, им необходимо создать особые условия... В то же время руководители крупных фабрик, занимающих лидирующее положение на внутреннем рынке, уверяют: мы готовы противостоять волне импорта, наша мебель ничуть не хуже, а иногда и гораздо лучше зарубежной… Как Вы объясните это противоречие?

— А в чем противоречие? Действительно, несколько десятков наших лучших фабрик могут конкурировать с зарубежными. Но какой ценой дается эта конкурентоспособность?! Условия, в которых работают российские и западные мебельщики, — это небо и земля.

Речь идет о том, чтобы государство озаботилось созданием адекватных условий для собственных предпринимателей.

Наша отрасль не может быть «отдельно взятым» сегментом рынка. Нужна производственная инфраструктура, обеспечивающая ее работу. Сегодня в России такой инфраструктуры нет. Поэтому, если мы хотим делать мебель достойного качества и дизайна, мы должны практически все отделочные материалы покупать за рубежом — и плиты, и пленки, и бумагу, и фурнитуру. Российская мебельная промышленность тратит десятки миллионов долларов на закупку материалов на Западе.А ведь иностранные производители предлагают нам цены выше среднеевропейских, плюсуя все риски, связанные с работой в нашей стране.

Важнейший вопрос — финансовая политика государства. Правительство постоянно твердит, что налоги у нас самые низкие в мире. Но мы же не знаем, какими были налоги, скажем, в Соединенных Штатах в 30-е годы, когда американская экономика по масштабам равнялась нашей сегодняшней. Я думаю, в то время картина выглядела иначе, и предпринимателям давали возможность заработать, приумножить оборотные средства, составляющие основу стабильности любого производства. Нам такой возможности не дают.

В процентном выражении наши налоги, может быть, не выше, чем на Западе. Но у нас вовсе не западная, а сугубо российская налогоисчисляемая база. Я уж не говорю о драконовском режиме платежей: в Европе промышленники платят налоги раз в полгода или в год, а мы каждый месяц. Откуда же возьмутся у предприятий оборотные средства?

Посмотрите, с нас на таможне авансом берут налог на добавленную стоимость! Как государство могло такое придумать?! Это попросту непорядочно по отношению к собственной промышленности.

А почему, скажите, российское правительство и российские государственные учреждения пренебрегают отечественной мебельной продукцией? Почему наши министры позволяют себе обставлять кабинеты импортной мебелью, купленной за десятки тысяч долларов из средств бюджета? Одно дело — частные компании, которые самостоятельно зарабатывают деньги и имеют полное право решать, какую мебель ставить в свои офисы. Другое дело — госструктуры или акционерные общества, где контрольный пакет принадлежит государству: тот же Сбербанк, или Газпром, или РАО ЕЭС… Вы знаете, что в Газпроме творится с мебелью? Там даже охранник сидит за дорогим импортным столом на дорогом импортном стуле. Разве это нормально?

Господа, вы призываете народ покупать отечественное. Тогда и сами следуйте призыву. Поддерживайте своего производителя. Запишите черным по белому: все государственные структуры должны покупать российскую мебель. У лучших российских фабрик. Через тендеры, организованные честно и цивилизованно.

Немцов однажды уже пробовал пересадить всех госчиновников на «Волги».

— А почему нет? По-моему, это позор, когда работники нашего консульства в Германии разъезжают на «Мерседесах». Садитесь на «Волги» или на «Чайки». Почему это стыдно? Стыдно доводить экономику страны до критического состояния, а не ездить на «Волгах»...Вы, конечно, можете спросить, на чем езжу я?

Разумеется, спрошу. Какой автомобиль у Вас, Юрий Артемович?

— У меня «Мерседес». Но я-то купил его не за счет налогоплательщика. Если б я был госчиновником, даже самим президентом, я не сел бы ни на какую западную машину. Уверен, что Горьковский завод может сделать хороший представительский автомобиль. Дайте ему столько, сколько имеет «Мерседес-Бенц», и ГАЗ вам такую машину обеспечит — загляденье!

И все же вернемся к вопросу о конкуренции с западной продукцией...

— Здесь серьезным препятствием остается менталитет наших людей. Покупателя, сориентированного на импорт, нелегко убедить, что свои могут делать не хуже.

Что требуется, чтобы менталитет изменился? Активное продвижение марки, квалифицированный маркетинг?

— В первую очередь время. Посмотрите, как быстро поменялась ситуация на рынке пищевых продуктов. Люди оценили, насколько наше молоко и наша колбаса вкуснее и качественнее импортных. Но продукты покупают каждый день, и каждый день могут сравнивать. А мебель приобретают раз в десять лет. Купив польскую «стенку» и обнаружив, что в ней все панели «пляшут» и дверцы отваливаются, наши граждане гвоздями эту мебель сколачивают, «донашивают» худое, а за новым не бегут. Объективно требуется много времени, чтобы покупатель повернулся лицом к нашей продукции.

Еще одно обстоятельство: многие состоятельные люди в России зарабатывают сегодня деньги относительно легко. И недооценивают эти деньги. Они испытывают гордость, когда покупают итальянскую кухню за 100 тысяч долларов. Для них чем дороже — тем престижней. Они даже не заходят в магазины, торгующие отечественной мебелью. Не хотят воспользоваться нашими услугами. И пока тут бессилен самый изощренный маркетинг.

Тем не менее, насколько я понимаю, борьба за покупателя идет успешно. «Севзапмебель» вкупе с «Ленраумамебель» держат больше 50 процентов рынка в Санкт-Петербурге...

— Дела идут неплохо. На фоне общеотраслевой картины мы выглядим достойно.

В 97-м году Россия выпускала мебели на 1 миллиард 300 миллионов долларов. Прогноз на нынешний год — 700 миллионов в долларовом выражении. То есть, объемы производства в стране сократились вдвое. А у нас — вдвое выросли. Более того, мы не успеваем удовлетворять потребности рынка в нашей мебели.

Скажите, марка «Севзапмебель» досталась вашему предприятию по наследству от отраслевого объединения?

— Нет, мы никакого отношения к той советской «Севзапмебели» не имеем. Когда-то я действительно работал замначальника объединения. Но с началом реформ увидел, что вертикальная структура разваливается, что она обречена. И пошел директором маленького предприятия под названием «Новосел». Оно выпускало корпусную мебель и выдавало на гора, наверное, одну десятитысячную долю в России. Я пришел туда в 90-м, в последующие два года прошло акционирование, и после этого мы серьезно выросли.

Работали в три смены. Жители близлежащих домов жаловались, что шумим ночью. И СЭС нас останавливала, и строгие предписания нам давали. В конце концов, мы научились работать тихо, как партизаны. Но ночные смены все-таки не отменили. К 98-му году настолько окрепли, что смогли купить фабрику «Нева», которая была в 4 раза больше самого «Новосела». Это и есть нынешняя «Севзапмебель». Тут мы тоже продолжаем работать в три смены.

А каким образом в холдинг влилась «Ленраумамебель»?

— 30 процентов акций «Ленраума» мы приобрели в 96 году. Пакет в 70 процентов принадлежал тогда финнам. В свое время финская сторона получила на развитие предприятия огромные банковские кредиты под гарантии Минлесбумпрома. Но на самом деле развития никакого не было. Зато долгов иностранцы наделали аж 50 миллионов долларов. На эти деньги я бы построил две фабрики! А они одной поднять не смогли. При этом 8 финских управленцев получали столько, сколько 500 русских рабочих.

Сейчас мы стопроцентные владельцы «Ленраумамебель». Вкладываем в предприятие большие средства и параллельно выплачиваем «финский» долг. Между прочим, сэкономили государству те самые 50 миллионов. Банки-кредиторы хотели получить деньги с Министерства, но я пошел на прием к Касьянову (в то время замминистра финансов) и доказал с документами в руках, что государство не является правопреемником по этим долгам.

Фактически в наш холдинг входят сегодня «Севзапмебель», «Ленраумамебель», фабрика, производящая мягкую мебель, и предприятие по выпуску мебели из натуральной древесины. Мы занимаем третье место в России по объему. Это результат нашей работы в рыночных условиях.

Когда погибали гораздо более устойчивые и оснащенные предприятия, мы росли. При том же правительстве, при тех же законах, но при разном менеджменте.

Однако «рыночный» менеджмент в условиях плановой социалистической экономики не вызревает. Новые менеджерские принципы приходится осваивать с «нуля».

— Тут главная проблема — психологическа я. Многие советские директора, за которых все и всегда решали «наверху», совершенно не знали, как жить в рынке. А у меня, видимо, есть в характере коммерческая жилка. Я сразу понял, что ни от кого больше ждать нечего. Нету райкома, нету дяди-министра, никто ничего не даст, все зависит от того, как ты самостоятельно сможешь заработать деньги.

Потом встал вопрос о создании команды. Здесь помог опыт общения с людьми. И человеколюбие, терпение. В человеке всегда нужно видеть человека, а не подчиненного. Тогда его можно сделать членом своей команды, своим единомышленником.

Конечно, настоящая сплоченная команда складывается не один год. Но у нас сегодня замечательный коллектив и сильный менеджерский состав. Причем, молодые ребята. Директору по финансам на «Севзапмебели» — 27 лет. Генеральному директору «Ленраумамебель» — 30 лет. Это совершенно новая генерация предпринимателей. Они свободны от пережитков, грамотны, хорошо разбираются в новых элементах экономики — в финансах, в маркетинге. Возможно, пока им не хватает реального коммерческого опыта, дипломатичности, умения убеждать, вести сложные переговоры. Но еще немного — и они будут хорошими руководителями. Я с удовольствием передам дела молодым.

В самом деле?

— При моей энергии сделать это будет непросто. Но я понимаю, что приближается момент, когда придется сложить бразды правления. Нужно будет выбирать: прибыль предприятия или мое личное удовольствие в работе. Молодая команда через два-три года должна быть готова самостоятельно вести этот бизнес и обеспечивать более серьезную прибыль — за счет своей энергичности и тех новых знаний, которых мы не получали в жизни.

«Севзапмебель» располагает сетью собственных магазинов. А есть ли сегодня смысл в фирменной торговле? Возможно, сбытовая сфера должна развиваться по новым схемам?

— В принципе, в фирменной торговле острой нужды сейчас нет. Но это сейчас. А еще совсем недавно магазины работали так, словно дефицит мебели закреплен в Конституции. Навечно. Торговля не хотела учиться торговать. И мы это видели. Магазины не имели нормальных интерьеров, не обучали своих специалистов. При этом продавцы твердо усвоили, что они — главные. И диктовали условия. Хочешь — сдавай товар на реализацию, продадим — хорошо, не продадим — извини. Вот тогда мы и решили создать свои фирменные магазины.

Сейчас торговля совершила серьезный рывок. Нынешние мебельные салоны, конечно, не идут ни в какое сравнение с прежними. И теперь уже нам, мебельщикам, пора учиться грамотно работать с розничными магазинами. Конечно, это не значит, что завтра мы закроем все свои фирменные «точки», хотя мы уже продали два фирменных магазина. Но наше направление — работать со всеми квалифицированными торговыми предприятиями, которые предлагают действительно качественные услуги и поставщикам, и покупателям.

Я знаю, что некоторые мебельные компании занялись строительством торговых комплексов. Но ведь это совершенно другой бизнес. Я сторонник того, чтобы не разбрасываться, не множить направления. Не могу сказать, что нам некуда девать деньги. Есть много перспектив в самом мебельном производстве.

Перспективы развития производства — это тоже не абстрактное понятие. Объем рынка предопределен платежеспособным спросом...

— О чем вы говорите?! Сегодня на рынке 40 с лишним процентов импорта. Это значит, что рынок можно еще взять. Есть еще столько покупателей, за которых стоит побороться.

По-моему, сильная сторона «Севзапмебели» — фирменный дизайн. Ваши коллекции выгодно отличаются от продукции других фабрик. По-видимому, в дизайнерскую группу было вложено много сил и средств?

— В 97 году мы начали работать над новым дизайном. Это заслуга моего партнера Бориса Коряковцева. Причем, средства, которые мы потратили на создание дизайнерской студии — это мелочи по сравнению с тем, что требовалось вложить в рекламу, в продвижение новой продукции. И тут — буду откровенен — нам помог 98 год. Все обратили внимание на российскую мебель. И нас тоже заметили. Начались активные продажи, особенно в Москве.

Вы сознательно делали ставку на плиту с финиш-эффектом?

— В кашировании выбор отделки гораздо шире, чем в ламинате. Поэтому дизайнеров мы сориентировали именно на кашированные плиты. Кстати, тот самый фирменный благородный цвет, который стал доминантным в нашей мебели, мы разрабатывали специально под свои коллекции вместе с немецкой фирмой «МАЗА-декор». По сути, мы были и заказчиками, и авторами. Но, к сожалению, не договорились об эксклюзивном использовании нашей бумаги. Сейчас переходим на новый декор, правда, его выбрали из той цветовой гаммы, что была в наличии.

Все корпусники сегодня привычно жалуются на дефицит плит...

— Дефицита ДСП мы не ощущаем. Хорошие плиты производят сейчас Кострома, Сыктывкар, Карелия. У проверенных поставщиков и покупаем. Качество подтверждаем в собственной лаборатории.

Дефицит МДФ — это да. Мне, кстати, сказали, что государство собирается повышать ввозные пошлины на МДФ. Зачем это делается, понять не могу. Сегодня некоторые «корпусники» пытаются доказывать потребителям, что, мол, ДСП — материал плохой, а МДФ — замечательный. Но это совершенно неправильно. И если кто-то из мебельщиков проводит подобную пропаганду, я считаю, он ведет себя неэтично по отношению к коллегам. А принципы этики и деловая порядочность необходимы сегодня нашему рынку.

Мне кажется, этика — прямое следствие корпоративной солидарности. Однако отрасль пока разобщена. Вы как Президент Ассоциации мебельной промышленности Северо-Запада лучше меня знаете, что мебельщики никак не могут сплотиться, объединиться.

— Мое глубокое убеждение, что в отрасли должен быть единый профессиональный орган. Не может одновременно действовать 10 разных структур. А у нас в одном только Петербурге три конкурирующих организации! Это результат амбиций, и больше ничего. Все хотят быть президентами. Я сразу предлагал: ребята, давайте объединяться. Пусть будет один орган, представляющий мебельную промышленность Санкт-Петербурга.

Как вы представляете оптимальную структуру отраслевой организации?

— Думаю, она должна быть построена по региональному признаку. Скажем, председатель ассоциации Северо-Запада должен быть представлен в Ассоциации России. Кроме того, на уровне правительства пора решать вопрос о взаимодействии с отраслевыми структурами. Нам надо сегодня отстоять свои права как самостоятельной отрасли, а не как отростку лесопромышленного комплекса. Мебельная промышленность — совсем не то же самое, что лесная и деревообрабатывающая.

Только что прошел Лесопромышленный форум, к которому традиционно пристегиваются мебельщики. Но мы искусственно присоединены к ЛПК. Да, мы используем часть продукции лесопромышленного комплекса, но это не значит, что мы — лесники. Мало ли кто использует продукцию нефтехимии, не считать же всех химиками!

Есть понятие: товары народного потребления. Мне кажется, мы скорее можем объединиться с представителями легкой промышленности. Но департамент именно мебельной промышленности должен быть. И этот орган не должен принимать ни одного важного решения без согласования с Ассоциацией России — на федеральном уровне и без согласования с региональной ассоциацией — на местном. Вот в таком формате решения будут приниматься правильно.

Вся информация о мебельной промышленности должна исходить от Ассоциации. Не государство содержит чиновников и собирает сведения, а профессиональные организации. А на Министерстве лежит важнейшая функция: проанализировать, спрогнозировать.

Значит, сама Ассоциация должна иметь исследовательские структуры: маркетинговый центр, изучение рынка, статбюро?

— Конечно.

А готова она?

— Если наш статус утвердят, мы будем содержать эти структуры. Но ведь сейчас Большаков не подписывает ни одной бумажки без разрешения Тацюна. А это просто безобразие. Тацюн хочет подобрать под себя мебельную промышленность. С какой стати? Никому не нужна была мебельная промышленность. Вдруг, когда она стала развиваться, запахло деньгами, появились желающие ее регулировать. В министерстве была такая повестка дня: о методах государственного регулирования мебельной промышленности. Что они собираются регулировать, если все предприятия частные?!.

Как вы это представляете: Ассоциация Зверева становится главной, а все остальные должны в нее влиться и действовать согласованно?

— Пусть государство выберет ту отраслевую ассоциацию, с которой оно будет работать. Критерием выбора, на мой взгляд, должен быть объем продукции, который обеспечивается членами ассоциации. Значит, максимум шансов — у Зверева.

интервью подготовила Ирина Владимирова

29 ноября 2001 (№5)