Александр Попов, генеральный директор ЗАО «Миассмебель»

«В Миассе есть и ракетный центр, и масса крупных оборонных предприятий, но во многом городской бюджет держится на нашей небольшой мебельной фабрике..."

Александр Александрович, ваша фабрика не так давно справила шестидесятилетие. Вы директорствуете уже почти 30 лет. Но еще полтора — два года назад было бы явным преувеличением говорить, что марка «Миассмебель» широко известна в России. И вдруг — такая смена декораций: фабрика входит в группу лидеров, продукция ее становится популярной и повсюду успешно продается... Как удалось совершить рывок?

— Действительно, «Миассмебель» будто бы в одночасье стала известной. Практически за год мы утвердили на рынке свою торговую марку, продвинули наш новый товарный знак. Но всё это — лишь финишная прямая. Сначала надо было одолеть дистанцию.

Конечно, определяющим обстоятельством стало решение о специализации. Зимой 98 года я объявил моим коллегам, что фабрика будет специализироваться на производстве спален. Это был гром среди ясного неба. В то время мы делали стенки, прихожие — в общем, разнообразную корпусную мебель, которая пользовалась неплохим спросом. Но я твердо решил: никаких стенок и прихожих — только спальни! «Непрофильный» ассортимент пошел в отставку, и мы полностью сосредоточились на новом направлении. Именно в этот момент в Россию хлынул поток итальянских спален по демпинговым, буквально копеечным ценам. Фабрике пришлось очень трудно. Наши спальные наборы не особо продавались. Меня все кляли, говорили, что я со своими передовыми идеями заваливаю дело, уговаривали вернуться к привычным отработанным изделиям… Но я ни в какую. Упорствовал до невозможности. Сам до сих пор не могу понять, как это происходило. Но внутренний голос говорил: не сдавайся, все получится.

А когда мы пережили трудный момент, специализация дала свои плоды. Сегодня «Миассмебель» известна на рынке именно как производитель спален. Концентрация усилий на конкретном направлении обеспечила фабрике быстрый подъем. Рывок действительно удался, хотя он потребовал очень большого напряжения.

Вторым важным шагом было, по-видимому, создание собственного торгового дома?

— Торговый дом «Мир спален» мы организовали, чтобы планомерно развивать и оптовые поставки, и розничную торговлю. Сегодня четверть работающих в «Миассмебели» — это сотрудники Торгового дома, который «прописан» в Челябинске.

А почему выбрали Челябинск, а не Миасс?

— Во-первых, потому что Челябинск крупнее — все же столица Южного Урала. Во-вторых, там у нас несколько фирменных магазинов. Кроме того, в Челябинске шире, чем в Миассе, выбор специалистов по маркетингу, по рекламе.

Менеджеры Торгового дома работают с регионами Урала, Сибири, с Казахстаном, Поволжьем. Филиалы организованы в Самаре, Тюмени, в Санкт-Петербурге, в Москве. Причем, московское представительство — очень солидное. Почти сотня сотрудников. Большой склад, собственное сборочно-комплектовочное производство.

Маркетинговую политику «Миассмебели» определяет именно Торговый дом. Он же занимается продвижением марки, ведет методическую работу с дилерами. Сейчас в полном разгаре подготовка к нашей региональной мебельной выставке, и программу профессиональных семинаров формируют как раз специалисты Торгового дома. Эта выставка в Челябинске для нас — очень важное мероприятие. «Миассмебель» практически взяла ее под свое крыло, став генеральным спонсором.

Пока что фабрика и Торговый дом — это единая компания, но в перспективе, вероятно, каждое звено станет самостоятельным. Мы вплотную подошли к такому этапу, когда потребуются позитивные организационные и структурные изменения.

Можно ли говорить, что фабрика — градообразующее предприятие в Миассе?

— Нет, «Миассмебель» — относительно небольшая компания. В ней работает около семисот человек. А жителей в городе — сто семьдесят тысяч.

На роль градообразующих, скорее, могут претендовать автозавод, крупные предприятия военно-промышленного комплекса. Правда, «оборонка» переживает сейчас не лучшие времена. И у автозавода положение незавидное. На их фоне «Миассмебель» — действительно заметный и, как минимум, социально значимый объект в городе. В последнее время мы стараемся быть Миассу максимально полезными. Вот, скажем, каждую осень устраиваем городской праздник для жителей, с гуляньями, с концертами, с пирогами.

А какую роль играет «Миассмебель» на мебельном рынке региона?

— Ведущую. Но это вовсе не означает, что наша фабрика — одинокий лидер, который, как говорится, всегда над схваткой. Нет. Мы, например, очень заинтересованы в том, чтобы на Урале сложилось крепкое отраслевое объединение мебельщиков. Региональные структуры успешно действуют на Северо-Западе, в Калининграде, в Центральной России. Нам тоже пора серьезно заняться «собиранием земель». Если бы мы действовали сообща, а не порознь, могли бы добиваться более значительных успехов и в производстве, и в продвижении продукции.

Борьба за потребителя «на местах» становится сегодня особенно актуальной, ведь крупные производители из Москвы, Подмосковья, Санкт-Петербурга энергично осваивают «отдаленные территории».

— Дело не только в конкуренции с соотечественниками. На нас очень быстро наступает Европа. Многие мировые компании уже здесь, они строят в России фабрики, запускают высокоэффективные производства. Западный бизнес привык двигаться быстро, это только мы «запрягаем» годами. Не даром ведь говорят: пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Гром грянет внезапно, и расклад на рынке поменяется мгновенно. Что будет тогда с нашей мебельной промышленностью? Опять окажемся в отстающих?

Нам сегодня необходимо входить в европейский бизнес, в мировую экономику — это веление времени. Если мы не будем сотрудничать с западом, кооперироваться, врастать в мировой рынок, — ничего не получится.

Участие «Миассмебели» в Кельнской выставке — это конкретный шаг в западном направлении?

— Вы знаете, я благодарен в первую очередь Андрею Дмитриевичу Шнабелю за то, что он буквально вытолкнул нас на эту выставку. Мы несколько лет упирались, не видели смысла выставляться в Кельне. Разумеется, каждый год мы бывали там как посетители, наши специалисты знакомились с новинками, мы общались с иностранными фирмами. Но когда приехали в качестве участников, совершенно другими глазами посмотрели на ситуацию. Это другой ракурс и другой эффект.

Я не верил, что продавать российскую мебель за рубеж — реально. И ошибался. В той же Германии, где мебельный рынок, вроде бы, перенасыщен, мебель все равно нужна. Мы вполне можем предлагать Европе мебель эконом-класса. Конечно, речь не идет о высокой прибыли, но можно говорить, как минимум, о безубыточных контактах. А дальше работать над снижением себестоимости, над сокращением накладных расходов.

Вообще, участие в Кельнской выставке перевернуло мои представления об экспортных возможностях «Миассмебели». Я бы сказал, мы получили в Германии заряд коммерческого оптимизма. И вопрос о нашем участии в будущей выставке можно считать решенным.

Мы, кстати, не так давно обсуждали результаты поездки в Кельн на заседании Президентского Совета Ассоциации предприятий мебельной и деревообрабатывающей промышленности России. И решили, что формирование российской делегации 2003 года нельзя откладывать в долгий ящик. Мы создаем специальную рабочую группу, которая займется подготовкой к будущему кельнскому салону.

Агитацию среди мебельщиков надо начинать сегодня. Чем представительней будет наша делегация, чем солидней наш раздел на выставке, тем больше внимания он привлечет. И тем выше будет отдача.

Приступая к подготовке заранее, мы сможем продумать и скоординировать график переговоров в рамках выставки, запланировать необходимые деловые встречи, поездки, утвердить программу официальных мероприятий. Только в том случае, если мы сами проявим максимум инициативы, можно всерьез рассчитывать на обещанную нам правительственную поддержку.

Но убедить наших мебельщиков экспонировать свою продукцию в Кельне — задача непростая.

— Непростая. Нам вообще часто не достает энтузиазма. Даже там, где, казалось бы, есть прямая заинтересованность.

В прошлом году я был на совещании в Минпромнауки по развитию мебельной промышленности. Обсуждались федеральные отраслевые программы. Но то, что предлагали чиновники, очень плохо стыковалось с реальной практикой. Выходило, что министерство с его программами — само по себе, а мы, промышленники, — сами по себе. Однако когда нас, мебельщиков, попросили поделиться собственным видением ситуации, высказать свои оценки и пожелания, никто ничего толком не сформулировал. Мы не могли сказать, чего, собственно, ждем от правительства. Не получилось диалога.

Между собой мы это правительство клеймим, ругаем. А когда появился шанс высказаться, оказались немы, как рыбы. Я с этого совещания ушел… буквально оглоушенный.

Это серьезная проблема: мы, мебельщики, слабо отстаиваем свои позиции в России. А ведь у многих из нас очень большие возможности. Директора мебельных предприятий — уважаемые и влиятельные люди в своих регионах. Мы могли бы гораздо активней лоббировать собственные интересы и в правительстве, и в Думе. Могли бы продвигать грамотных, умных депутатов, работать с ними так, чтобы они защищали и отстаивали наше мнение.

На сегодняшнем этапе, когда речь идет действительно о судьбоносных, фундаментальных решениях, прежде всего о присоединении России к ВТО, нам надо сплотиться, надо энергичней, активней влиять на ситуацию. Пока, возможно, рано говорить, чем окончатся переговоры. Но то, что западные производители мебели будут биться до конца, — это очевидно.

Иностранцы ждали стабилизации в России. Наступает стабилизация. И они уже потихоньку расставляют нас здесь по местам: этих — туда, этих — сюда, этих ликвидировать, тут мы сами справимся. Судя по многим высказываниям, прозвучавшим недавно на совещании в «Центромебели», именно такая картина складывается на мебельном рынке...

Насколько безрадостно? Вы, Алексанлр Александрович, пессимист.

— Скорее, реалист. Как ни крути, существует опасность, что мы не сможем противостоять западному натиску.

Меня удивляет, насколько порой горячо у нас приветствуется появление иностранцев. Дескать, зарубежные фирмы создают нам рабочие места, несут прогресс и процветание... Просто идиллия, сказка. Но разве мы не догадываемся, что прибыль западных компаний будет уходить из страны? А собственная промышленность при этом может оказаться на положении «золушки».

Я понимаю: рынок так и устроен, что сильный выживает, а слабый погибает. Понимаю, что ставить заслон интеграции бессмысленно. Но хочется, чтобы западная мебельная махина не подмяла, не затоптала наши собственные хорошие ростки. Ростки эти государству, кроме громадной пользы, никакого вреда не принесут. Ведь наша прибыль не уйдет за кордон, наши деньги будут работать здесь, в России. И уже работают. В том же Миассе не автозавод и не оборонные гиганты реально поддерживают городской бюджет, а наша небольшая фабрика. Я не знаю, что было бы с Миассом и областью, если бы «Миассмебель» вдруг закрылась. Когда еще европейские фабриканты придут на Урал и что-то ему принесут!

А мы на Урале родились, работаем здесь, и будем работать. Об этом не мешает подумать нашим местным администрациям.

С другой стороны, я к западным промышленникам отношусь с глубоким уважением. Они не просто высочайшие профессионалы. Они действительно понимают, что такое выгодное партнерство.

Лет десять назад я впервые поехал в Италию договариваться о поставках материалов. Причем, о поставках в долг. Денег у нас не было. Хозяин принимающей фирмы категорически запретил своим представителям заключать контракты с русскими без предоплаты (был у него горький опыт общения с советскими заказчиками)... Представьте: надо убедить опытных, искушенных фирмачей дать нам хотя бы половину необходимого — в кредит. Знаете, как я их убеждал? Кулаком по столу. Я в такой кураж вошел! Видно, проснулась природная уральская наглость. Они просто ошарашены были моим напором. И не то, что сдались, нет, — тоже впали в азарт. А-а, мол, дадим ему все, что просит! И дали. Несмотря на директивы хозяина.

Так что свои первые переговоры на международном уровне я провел с большим успехом. С тех пор мы сотрудничаем с этими итальянцами, но теперь «Миассмебель», разумеется, за все платит в срок. Теперь наша фабрика для них — очень серьезный выгодный клиент.

Мне пришлось проехать всю Европу вдоль и поперек. И многим западным коллегам я очень признателен за то, что буквально брали за руку и показывали, как надо работать. В Италии, например, в основном небольшие узкоспециализированные фабрики — 30, 40, 100 человек. Владельцы предприятий — просто одержимые люди. Страшно работоспособные, действительно увлеченные своим делом. Они, кстати, не жируют. Деньги им даются нелегко, и говорить о бешеных прибылях совсем не приходится.

Командировки в Европу бывают порой сложными, напряженными, переезды в 600 —700 километров за день — дело обычное. Зато за границей всегда ощущаешь особый деловой настрой. И всегда возвращаешься домой «в тонусе».

А вы, Александр Александрович, трудоголик?

— Это уж точно.

Сколько времени сможете просидеть без дела? Дня два протянете?

— Да, наверное, не больше. Если это, конечно, не запланированный отпуск. Отдыхаю я у нас на миасских озерах. У меня лодка весельная: грести очень люблю.

А как Вам живется между Моск вой, Миассом и Челябинском? Насколько я понимаю, жизнь на колесах?

— В Миассе я провожу, наверное, месяца три — четыре в году. Но там без меня все движется, как положено. Когда начальства нет, поневоле сотрудники начинают работать самостоятельно. Сейчас на фабрике идет серьезная реконструкция. Я и рвусь туда, но в Москве тоже дел хватает. Они уже соскучились, говорят: приезжайте, вы не узнаете фабрику. И действительно, могу не узнать. Хотя это очень приятно — приезжать и видеть перемены. Есть что оценить. Да и полезно иногда на собственное предприятие посмотреть «со стороны», «незамыленным» глазом. Много нового можно разглядеть. В том числе, и перспективы.

интервью подготовила Ирина Владимирова

29 марта 2002 (№7)